Новости

Новый фильм Михалкова снят на копейки, а проблемы поднимает общероссийские Если еще 10 лет назад Михалкова называли мастером эпохального жанра, когда на съемках задействовано полстраны и четверть бюджета России, то последний фильм «12» возвращает нас к камерному творчеству Никиты Сергеича, когда все герои картины заперты (в прямом смысле) в одном помещении. И знаменитый голливудский экшн здесь просто бьется об стены. 12 присяжных заседателей решают судьбу чеченского мальчика, который подозревается в убийстве своего приемного отца, отставного офицера российской армии. И люди разных профессий: комичный метростроевец, носящий в дипломате стульчак от унитаза (Алексей Петренко), и манерный генеральный продюсер телеканала (Юрий Стоянов), и простодушный ксенофоб (Сергей Гармаш), и сдержанно-царственный председатель (угадайте, кто его играет). Каждый из сакральной дюжины (12 апостолов) уже в первых минут обсуждения всем видом своим показывает, что торопится к своим неотложным делам: артист спешит на гастроли по Волге, продюсер опаздывает на прямой эфир со своей мамочкой. Вопрос ставят на голосование. По технологии присяжных все 12 должны прийти к одному мнению. И результат голосования: 11 – виновен, 1 – невиновен. Герой Сергея Маковецкого, проголосовавший «не виновен» свою позицию обозначил так: «Ну, что же мы так быстро сочли его виновным. Это же человек, должны же мы хотя бы поговорить». И благодаря его настойчивости присяжные начинают говорить. И по мере обсуждения оказывается, что каждый из них – человек, со своей проблемой, со своей историей. И постепенно, рассказывая раздирающие душу частные детали своей жизни, человек иначе смотрит и на историю «чечененка». Как так произошло, что из 11 агрессивно настроенных людей к концу фильма это уже 12 мудрых вдумчивых русских людей – знает и умеет преобразить только сам Никита Михалков. Ведь телевидение и кинематограф последних лет не очень обучает нас задумываться. Главное, чтобы во всем был прикол, скабрезность, низ живота. Мораль мы отвергли, над идеологией надругались, остались только плоские диалоги с элементами мата. У Михалкова психологически-разговорный жанр возвращает нас к мыслительному процессу и напоминает, что когда-то мы были людьми, глубоко мыслящими, много читающими, всем сочувствующими. И если это хотя бы маленький толчок к тому, чтобы мы опять задумались, то всем пора в кино. И срочно. И не по одному разу. Наталья Севец-Ермолина