Киноклуб: ЭЙФОРИЯ

Материал с сайта http://www.kinoafisha.ru/Рецензия Игоря Михайлова: «Любовь, как смертельная болезнь, передающаяся половым путем» «Любовь – это море, бездонное море. Любовь – это горе, огромное горе». Существует в кинематографической среде прелюбопытнейшая тенденция. Фильмы, отобранные на международные кинофестивали, чаше всего вызывают звездные войны между представителями различных направлений кинокритического сообщества. И, если в прошлые времена пишущие журналисты едва не поотрывали головы телевизионщикам за хулу на фильм Ильи Хржановского «4», победивший на фестивале в Роттердаме, то на сей раз яблоком раздора выступила «Эйфория» Ивана Вырыпаева, едва не ставшая триумфатором Венецианской биеннале. Увы, проект российского режиссера показался жюри основного конкурса фестиваля излишне радикальным, и новый русский проект был отмечен лишь поощрительным призом студенческого братства. Как нам представляется, это не помешало «Эйфории» стать событием в культурной жизни российского общества, изображающим любовь, как невыносимое душевное расстройство, наркотик, от которого нет никакого избавления, но при отсутствии коего и сама жизнь человеческая теряет всякий смысл. В обычной российской глубинке живут типичные обитатели села Степанчикова. Тяжелая работа, пьянство, блядство, бесмысленность проживаемых лет – замкнутый круг, из которого нет ни выхода, ни спасения. И вдруг, чу, двое избранных, мужчина и женщина, осмелились посмотреть друг на друга неотрывным взглядом, от которого раззудись плечо, размахнись рука. И нет больше никакого выхода и спасения этим неприкаянным душам. Что делать с последствиями этого взгляда, они не знают, без соединения тел и душ жить уже не могут, а соединиться не даст им обычная аксиоматика треугольника. Ведь, согласно закону сохранения любовных партнеров, если у кого-то женщина прибыла, то у кого-то она убыла. И потерпевший, хошь не хошь, а вынужден вступить в вековечную борьбу за огонь, в которой выживает сильнейший. Собака, невлюбившая дочь главной героини, отгрызает ей палец. Пока наиболее трезвые родственники транспортируют ребенка в больницу, а муж валяется в мертвецки пьяном состоянии, Женщина и Мужчина окончательно поймут, что больны вирусом любви, успеют принести обоюдную невинность на алтарь страсти и в абсолюте откроют истину, почему добро и зло познавались от одного и того же яблока. Парадокс «Эйфории» заключается в том, что о сюжете этого фильма можно сказать одним словом: «Любили». Представляемый проект построен не на ритмической композиции, подлежащей воспроизведению при помощи движения пера рецензента, или, на худой конец, самостоятельных воспоминаний киномана. Отнюдь. На сей раз перед зрителем предстанет фильм – ассоциация, фильм – катаклизм, фильм, предъявляющий пламя страсти, как первобытное, не поддающееся никакому логическому анализу и описанию явление. Как известно, вирус, попадающий в человеческий организм, не сразу его разрушает. Подвергшийся атаке заболевания человек сначала чувствует легкое недомогание, тревогу, беспокойство, и лишь затем источник болезни, исподволь сожравший все защитные барьеры, стремительно уничтожает ослабленную субстанцию. Мужчина и женщина мечутся по пространству экрана, не понимая, что с ними происходит. Он не может спать, она не может не думать. Еще немного, и друг без друга они не смогут дышать. «Ты только не думай, - заклинает Он Ее, - когда думаешь, еще хуже». Жертва же случайно вспыхнувшей страсти, обезумевший от отчаяния муж, готов на все, дабы остановить катаклизм. Ведь жизнь уходит у него из под ног, рушится привычный мир, а новый уже никогда не будет построен. Фильм «Эйфория» характерен своей бескомпромиссностью. Вирус любви по Вырыпавеву полностью уничтожает все запреты, аннигилирует моральные нормы, подчиняет человека, превращая его в зомби, оставляя лишь единственную цель существования пораженным – овладевать и отдаваться. Процесс порабощения столь желанным каждому обитателю нашей грешной планеты заболеванием происходит на фоне безбрежно дикой природы под уникальное музыкальное сопровождение, в котором переливы гармони перекатываются в разрывы громоподобных ударников. «Я боюсь, - говорит Женщина, - не мужа, мне просто страшно». Изображая любовные перипетии, как битву за пиршество плоти через соединение душ, ведущуюся со времен Адама и Евы, Иван Воропаев разделил кинопотребителей «Кинотавра» на две почти равные части. Те, кто приняли этот фильм, как представляется обозревателю «Киноафиши», готовы были и сами рвать плоть и проливать кровь за краткий миг обладания предметом своей страсти, если не сейчас, то, хотя бы, в прошлом. Остальным, увы, остались для общения с самими собой лишь чистые руки, усталое сердце, холодная голова.